Одно время я служил в пригороде Сухуми на кладбищенской церкви в честь Преображения.
В Илори мне удалось общаться с еще живыми подвижниками – последними светочами грузинского монашества. Они были похожи на осенние цветы, которые распускают свои лепестки, когда холодное дыхание севера погружает природу в сон. Эти подвижники пережили времена более жестоких гонений, чем в те далекие века, когда меч Тамерлана и сабля Шах-Аббаса превращали в пустыни целые области Грузии за то, что народ отказывался перейти в мусульманство. В Илори Господь дал мне видеть живых подвижников уходящей эпохи, которые всю жизнь воевали с невидимыми чудовищами и драконами. А на кладбищенской церкви, я общался с монахами, которые были погребены там: общался не с живыми, а с мертвыми, не через слово, а через неповторимое чувство их присутствия.
Особенно я любил старые могилы, на которых лежали выцветшие от дождя и выжженные солнцем плиты серого цвета. На них не сохранились надписи – только каменные или железные кресты указывали на то, что здесь погребен христианин. В этих крестах, которые осеняют и сторожат могилы, как бы воплотились скорби и труды земной жизни. Человек-христианин несет крест, данный ему Богом, на своих плечах, шатаясь и часто падая под его тяжестью. А после смерти крест благословляет его переход в вечность, становится тем ключом, который открывает врата рая; даже перекладина креста похожа на две руки, поднятые для благословения могилы.
Кладбище – это особое место, где время соприкасается с вечностью. Там по-иному светит солнце, как будто с материнской нежностью согревая своим теплом могилы. Особенно красиво кладбище ночью при свете луны. Деревья похожи на черные силуэты, а могилы – на подземное жилище мертвых, которые на самом деле не мертвы: они безмолвно говорят друг с другом. Ограды вокруг могил похожи на ожерелья, а плиты – на камни из агата. Церковь, залитая лунным светом, похожа на скалу из белого камня: кажется, что она освещена изнутри и по ночам там идет служба, где молятся священники, которые когда-то служили в этом храме, а теперь погребены у его подножия. Это какая-то невидимая глазами литургия. Кажется, что из церкви доносится безмолвное пение, от которого трепещет сердце. Ночные часы на кладбище около храма – это таинственный просвет в вечность.
Я люблю старые могилы. Проходя мимо некоторых из них, я чувствую, что здесь лежат мои родные, которых мне хочется спросить о том мире, что открывается за гранью смерти. Некоторые могильные камни мне хочется поцеловать так, как целуют лицо старого друга. И здесь я опять вижу свой духовный проигрыш, опять потеря: я понимаю теперь, что мало молился о мертвых, что мой союз с ними мог бы быть более тесным. И я прошу тех, кто прочитает эти строки: не проходите равнодушно мимо могил, скажите хотя бы два слова: «Помяни, Господи их души». Это будет милость покойнику, словно вы протянете чашу с холодной водой путнику в знойный день. Человек нуждается в любви, но мертвые нуждаются в ней больше, чем живые. Пусть живые будут милостивы к мертвым и нежны к ним в своем сердце.
И вот, сидя у какой-то безвестной могилы, я вспоминаю моих наставников, духовных братьев и сестер, ушедших раньше меня в вечность; могилы их далеко отсюда. Эти безымённые могилы напоминают мне о них. И почти всегда в моем сердце тонкая тоска: я не дал человеку того, что должен был дать, я неоплатный должник перед усопшими уже потому, что мало способен любить. И поэтому я прошу у безмолвных могил: научите меня любви. Когда в какие-то мгновения Господь дает испытать любовь, то понимаешь, что это есть истинная жизнь, а остальное – серый сон. Только любовь делает жизнь глубокой, а человека мудрым; только любовь дает силы с радостью нести страдания, только она готова страдать за других и быть благодарной за это, как за приобретение. Только любовь вливается горячей волной в сердце: в другое время сердце холодно, как камень.
Я не умею любить. Но Господь дал мне возможность, – как счастье, и в то же время как укор, – встречу с теми, у кого в сердце была нелицемерная любовь, которую они стяжали в борьбе с собой. Этими людьми существовал и существует мир. Но большей частью они остаются неведомыми миру. И только после смерти, и то не всегда, открывается, кто они.
И вот, я сижу у могилы и вспоминаю их имена. Я начинаю беседу с ними, как с живыми. Я не жду ответа, вернее, я слишком оземлен и груб, чтобы слышать их ответ. Но для меня счастье, если в эти минуты Господь дает мне хоть несколько слез, выжатых из моего сухого сердца. Я думаю, что если даже мои слова не дойдут до них, то хотя бы одна слеза, упавшая на могилу, не пропадет бесследно – ее услышат мертвые.
Архимандрит Рафаил (Карелин)
#христианство #православие #вера #рафаилкарелин #архимандритрафаилкарелин #поминовениеусопших #Усопшие #молитва
